Страшная память

Прошло восемьдесят лет, но и сегодня при воспоминании о годах, проведенных в немецких трудовых лагерях, у Екатерины Хала дрожит голос, на глазах слёзы…

 

— Ужас войны мы ощутили в первый же её день – 22 июня 1941 года на улицы Минска (я жила там у тёти) упали первые немецкие бомбы. Авианалёты продолжались по 27 июня. А на следующий день в город вошли германские войска. Мы схоронились на чердаке дома и, проделав дырку в соломенной крыше, со страхом наблюдали за мотоциклистами, — рассказывает Екатерина Прокофьевна. – 1100 дней город был в оккупации.

Жителей согнали на собрание. Выбрали молодых девчат и парней (я попала в их число, мне было 14 лет), повели на станцию. Оказалось, для отправки в Германию. Нас погрузили в товарняк. Ни узелка какого с собой, ни одёжки тёплой, как были — в лёгких летних платьицах — так и поехали. Но вскоре поезд остановился – партизаны подорвали рельсы. Нас вывели из вагонов, разогнали по сторонам. Справа болото, видимо, потому с этой стороны не так много было охраны, и ребята побежали. Их догнали автоматные очереди… Нас построили по пять человек в ряд, через пять рядов – автоматчики, и погнали на станцию. Там снова ждал товарняк.

Уже в Бресте фашисты, как они говорили, начали получать пользу от пленных. Большими ножницами враз отхватили мою косу. Фриц, приговаривая «шоен, шоен» (по-немецки – красиво), вертел передо мной отрезанную косу с красной лентой. Я протянула руки, а он, смеясь, бросил её в угол. Заглянула, а там целая куча таких трофеев…  Я боялась думать, что может ждать впереди…

Лагеря близ Магдебурга, Глинденберга, Ландсберга буду помнить, пока глаза не закроются. Страшная память…

Нас не считали за людей, мы были просто трудовым ресурсом. Потому и лагерь – деревянные бараки с матрасами, набитыми соломой, и еда – варево из картофельных очисток, и труд на полях — до изнеможения. Организм был настолько истощён, что волосы перестали расти.

У нас не было имён. Только номера на одежде.

А как болела душа! Что с родными, живы ли? Как дела на фронте? Понятно, что никакие весточки сюда не доходили…

День за днём, месяц за месяцем шёл уже третий год. Как бы ни было трудно, что бы ни доводила до нас немецкая пропаганда, но мы верили в нашу Победу, в наше освобождение. Отчаянно верили. Не все выживали, но те, в ком ещё была жизнь, продолжали ждать и верить.

Мы дождались! Наши войска освободили лагерь. Ворота открыты –свобода! Домой нас вёз такой же товарный состав, только теперь мы были вольные, ехали с песнями, нашу «Катюшу» ветер уносил в открытые настежь двери.

А дома никто не ждал… Уже не было родителей, не было тёти, погибли оба брата – один на фронте, другой в партизанском отряде. Меня нашёл один из солдат, освобождавших лагерь. В 1946 году мы поженились. Началась новая жизнь…

Светлана Базилевская.