Памяти моей бабушки Е.П. Авиловой
Донская казачка
Эту жизненную историю привезла однажды в нашу семью моя бабушка, которая постоянно навещала нас в мои школьные годы. Попасть из одного районного центра в другой в то время можно было поездом, где и услышала она удивительно красивую и трогательно щемящую историю с наших родных донских берегов.
Когда бабушка рассказала эту историю, мама, совершенно не заботясь ни о стиле изложения, ни о каких-либо исторических подробностях того времени, кратко и по самой сути записала ее на бумаге. Эти листочки до сих пор хранятся в моем личном архиве, и, кажется, сыграли свою определенную роль в моей творческой судьбе. Я привожу их здесь в собственном пересказе.
…Мария Петровна, донская казачка, жила в одной из близлежащих к нам донских станиц. В то дореволюционное время заприметил статную красавицу-казачку во время одной из прогулок по Дону богатый французский предприниматель (назовем его Пьером), который вел свои торговые дела в Царицыне. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, Пьер сразу женился на донской красавице. Торговые дела в Царицыне шли хорошо. Сыну Марии и Пьера уже исполнилось 6 лет, когда грянула революция 1917 года. В этой ситуации семье необходимо было срочно выехать во Францию, куда устремились тогда многие. Однако Мария наотрез отказалась уезжать из своей страны.
На вокзале — в последнюю минуту перед отправлением поезда — Пьер умолял Марию согласиться на отъезд. Когда она в очередной раз отказалась, он, стоя в тамбуре, поднял мальчика на руки и отчаянно закричал ей: «Прошу тебя сыном нашим, поедем!» Мальчик плакал и звал: «Мамочка, мамочка!». Поезд тронулся, и только тогда Мария очнулась. Раздирающий душу крик сына стоял в ушах всю ее оставшуюся жизнь.
Пьер уехал с сыном во Францию, а Мария переехала жить из Царицына в родную станицу Кременскую. Там она повторно вышла замуж за местного казака. Через полтора десятка лет в Горную Поляну в Сталинграде пришло письмо госпоже с французской фамилией. О Марии вспомнили и переслали ей письмо в станицу. Сын Марии в письме писал: «Если ты ответишь мне, мама, я о себе подробнее напишу». Мария ответила, и сын писал, что его отец умер через 5 лет после переезда на родину, а он сам воспитывался в семье дяди. Стал летчиком, женился и сейчас с женой воспитывает сына (внука Марии). Сын высылал фотографии и посылки, которые посмотреть сбегалась вся округа.
Во время Второй мировой войны сын Марии погиб. (Я это связала с легендарной французской эскадрильей «Нормандия-Неман», помогающей громить фашистскую авиацию на территории нашей страны). Мама об этом говорила, прибавляя слово «возможно». Сын Марии погиб, защищая родную землю.
Через большой промежуток времени пришло письмо от вдовы сына, затем через годы написал внук. Он сообщал, что собирается в СССР с туристической группой. Писал по-русски, объясняя, что папа научил его русскому языку, и говорил так: «Помни, у тебя в России есть бабушка». Внук писал, что будет в Волгограде с туристической группой. Сообщил время и место для встречи.
Мария Петровна выехала в Волгоград вместе со своей невесткой. В больших очках, она всматривалась в группу иностранных туристов: «Смотри, Лида, кажется, это он, третий с краю: походка типичная, как у деда-француза, моего первого мужа». И действительно, от группы отделился молодой человек, подошел к ним. Он обнимал и целовал пожилую женщину, а она говорила: «Что же ты меня, такую старую, дряхлую и морщинистую целуешь…». А он отвечал: «Ведь и морщинки, они же родные…», а своей группе он с гордостью говорил: «Это моя бабушка!». Я подумала, что так через сына передать тоску по Родине-матери мог человек действительно ее любивший. Через два года после встречи с внуком Мария Петровна умерла.
Продолжение. Новая история
В то лето, только что поступив в педагогический институт, я приехала во Фролово к своим родственникам. Вечером, уютно расположившись в палисаднике бабушкиного дома, моя родня обсуждала дальнейшую судьбу новоявленного педагога. Неожиданно для всех я заявила им, что, наверное, не учителем, а писателем хотела бы стать. Кто-то при этом засмеялся, а кто-то объяснил мне: «Сначала нужно обрести специальность, зарабатывать себе на жизнь, а в свободное время можно и писать».
Но ждать так долго не входило в мои планы. Очарованная судьбой донской казачки Марии, я собиралась ехать в ее родную станицу, чтобы узнать подробности. Все мои родственники были против этой затеи, и лишь бабушка поддержала. Она взяла меня за руку, и утром мы отправились на автобус. Вскоре доехали до берега Дона, оттуда на пароме переправились на противоположный. Станица находилась прямо на берегу, да и дом родственников Марии долго искать не пришлось. Вот только саму невестку нашей Марии Лидию нам увидеть не удалось — по словам домочадцев, она уехала по делам, а когда приедет, неизвестно.
На обратном пути нас переправлял молчаливый паромщик, а ласковые волны Дона-батюшки тихо плескались рядом, о чем-то разговаривая с нами и утешая по-своему. Дома мой дядя поинтересовался о результатах поездки, но увидев наши грустные и уставшие лица, лишь махнул рукой. Так и осталась с тех пор донская казачка Мария для меня в жизни символом невероятной красоты человеческой стойкости и любви к родному краю.
С годами мои статьи в любимую институтскую газету становились все серьезнее, появились первые изданные книги. Сначала по специальности, затем вышло документально-художественное издание. Была ли причиной в этом Мария? Очевидно, в какой-то степени. Ведь спустя десятилетия, работая над очередной книгой, я не перестаю ощущать себя тем ребенком, который, поверив в чудо, бежит за ним вслед, видя себя художником.
На новой истории я остановлюсь кратко, хотя она, я думаю, наверняка еще заявит о себе. Моя мама, школьные годы которой пришлись на войну, часто рассказывала мне, как она вместе с другими старшеклассниками восстанавливала разрушенное здание детского сада, чтобы продолжить в нем учебу, так как основная школа была отдана под военный госпиталь. «А директором у нас был Алексей Алексеевич Свиридов!» — гордо заявляла она. Я понимала, как гордилась она своим учителем: знала, что учителя военного времени, несмотря на все лишения и тяготы, сумели заложить в своих питомцах те высокие ценности, которые они пронесут через всю свою жизнь.
Пройдут годы, мама оставит мне свои записи жизни военного времени, а я однажды в нашем городском музее народного образования увижу под стеклом витрины фотографию директора школы со знакомой фамилией Свиридов. Имя стояло другое – Владимир Алексеевич. Кроме того, директор школы был писателем. С его книгой для детей я захотела познакомиться. В «Таинственном незнакомце» прочитала о бесхитростной жизни подростков донских станиц. Читая, я вздрагивала всякий раз, как только находила мамины характерные выражения – обороты речи. Передо мной вдруг предстало разом все трудное военное детство матери.
Понимая, что за именем писателя кроется какая-то тайна, о которой я еще не знаю, я продолжала приветствовать экспозицию витрины, как только попадала в здание ЦДТ, в котором находился музей. Однажды, разыскивая в музее совсем другой материал, я увидела фотокопию старой фотографии. «Алексей Алексеевич Свиридов – учитель русского языка и литературы» значилось с обратной стороны. «Так вот вы какой, кумир фроловских подростков военных лет!» – обращалась я к человеку на фото с тревожным взглядом умных глаз. Эта фотография в одно мгновение стала для меня дорогой.
А Владимир Алексеевич Свиридов был сыном нашего Алексея Алексеевича. Он прошел войну, стал учителем русского языка и литературы, вернувшись в родную железнодорожную школу №20, затем директором другой железнодорожной школы №51, работал в редакции газеты «Вперёд», и стал писателем. Это он так точно с художественной точки зрения изобразил детство моей матери. В своем стихотворном сборнике о Доне писал трепетно: «Голубое утро//Расцвело в Придонье,//И потухли звезды//Над речной волной.//Заспанное солнце//В мягких травах тонет,//Умываясь наспех//Утренней росой».
Уходят люди, унося с собой свои судьбы, но все же, главным, всепоглощающим чувством во все времена остается для человека чувство любви к своему родному краю, в данном случае – к нашей Донской земле. И будут рассказывать о нем люди, и воспевать это чувство во все времена, устно ли в историях жизни или в литературных произведениях, но обязательно оставят при этом самое ценное для потомков. Вот и сейчас я представляю, как ее величество любовь вселяет в души людей свои несметные сокровища, а они, прорастая зерном, дают удивительные всходы.
Елена Базаркина, педагог.
Отправить ответ