Новый автор нашего творческого проекта — Николай Рогожин. Тысячи километров исколесил он за свою жизнь, сотни карбюраторов починил. А в свои 82 года взялся за перо.
— Поэт — почти в 90 лет, — шутит о себе Николай Иванович. — Что меня сподвигло сесть за стол, взять лист и ручку, не знаю. Может, вирус, который усадил дома, может, прилетела какая муза, и прорвались рифмы, которые когда-то запоминал, чтобы в компании порадовать друзей песнями на гармони. Когда меня просили что-нибудь сыграть и спеть, я говорил: «Называйте любую букву, кроме «ю», «я» и «ща»!». Тогда вспоминал песни, теперь вот сочиняю стихи. За ними стал писать и рассказы — истории из моей жизни. Пишу, или творю, или чудю — этим я сегодня стал черпать какое-то утешение в своём одиночестве. Даже про капремонт стихотворение сочинил! Там есть такие строки: «Был задан вопрос: «Когда ремонт виртуальный// Превратиться в ремонт капитальный?»// Ответ убил меня, как атом:// «Предположительно в тридцать девятом!».
Недавно посмотрел передачу про Сингапур, этот город-государство стал для меня таким открытием, что я не мог не написать о нём стихотворение. Другие стихи очень личные — о любви. Сейчас я, как никогда, понимаю, насколько сильно любил свою супругу, как она была мне дорога. Страшное одиночество я почувствовал после её смерти. Пытался знакомиться и сходиться с другими женщинами. Но, наверное, не находил в них черт своей жены, видел только недостатки. Так и остался на старости лет один. Пришло время писать мемуары… Столько всего случалось в жизни…
Чудо-рыба и немцы
…В голодные военные годы нас выручал Дон-батюшка, на берегу которого располагался наш хутор Козиновский. Мы с бабушкой собирали у берега ракушки. Их становилось всё меньше, и приходилось за «добычей» нырять. Хорошо, когда тепло. Но кушать хочется всегда. Я нырну 3-4 раза и стучу зубами от холода. «Иди на берег, побегай», — говорила бабушка. А сама не вылезала из Дона… Однажды мама с бабушкой пошли ловить рыбу бреднем. Бабушка от берега тянет его, а мама из глуби. И вдруг какая-то неведомая сила потащила маму с бреднем в глубину. «Цепляйся за камыш! — кричала бабушка. — Окрути его бреднем!». Это был сом. Мама держала его мёртвой хваткой. Сома вытащили величиной с маму. Такая удача бывает раз в жизни.
Чтобы не умереть с голоду, мы ловили воробьёв. Ощиплешь — мяса с ноготок. Кто не пережил голод, тот осудит, а кто пережил — поймёт.
После эвакуации мы жили в хуторе Ендовском. В степи выживать было сложнее. В хуторе располагалась воинская часть. Много солдат жили в выделенной нам саманке и в соседних домах. Немецкая «рама» это усекла, и бомбардировщики стали бомбить хутор. Одна из бомб попала в ближайший к нам дом. Жуткая картина стоит отчётливо в моих глазах до сих пор…
Через наш хутор вели пленных солдат, в основном румын и итальянцев, оборванных и обмороженных. Мы глядели на них с дядей Васей (мамин брат-подросток): «И этот сброд пришёл покорять русских людей?». Но это был простой народ, который его правители послали на убой, как скотину. Дядя Вася грыз семечки. Один пленный подошёл к нам и жестом показал: «Рус, дай». Дядя Вася насыпал ему горсточку. Тот протянул трёхцветный фонарик. Подошёл второй и тоже попросил семечек. В ответ подарил перочинный ножик. Потом подошли ещё двое. Дядя Вася зашумел на них. Невозможно было накормить столько людей. Да и нечем. Разве только русским морозом.
Всегда в движении
…С начальных классов я зачитывался книгами. Мама их даже отбирала у меня, чтобы шёл делать другие дела. Книги брал в основном военные. Особенно нравилась мне морская тематика. Я мечтал стать моряком. Но так случилось, что в армию меня не взяли. Выявили какой-то сбой в работе клапана в сердце. Трижды я пытался пройти призывную комиссию, и трижды возвращали (так до 82 лет с этим клапаном и бегаю, и хожу). Окончил я курсы шоферов и пошёл работать. Окончил с отличием и курсы механиков, работал главным механиком. Но самые счастливые годы прошли за баранкой. Я работал на разных транспортных предприятиях города, бывал в далеких командировках, одно время жил в Казахстане. Для меня важно всегда быть в движении, я не люблю долго сидеть на одном месте.
Увлекался бегом 15 лет. С возрастом перешёл на ходьбу. Как у нас на Парковой сделали стадион, стал там шагать, точно солдат. Один раз встречаются мне две знакомые женщины с лыжными палками: «Пора, Николай Иванович, на скандинавскую ходьбу переходить, палочки покупать». А чего их покупать? Оглядел я две старые швабры… Отличные палки получились — лёгкие, удобные, лучше, чем в магазине. Я — человек экономный. Никогда не покупаю то, что можно сделать своими руками. Да и интересно мне что-то строить, чинить, создавать самому… Может, кому-то придутся по душе и мои рассказы. В душе я лирик, но люблю и пошутить.
Объяснительная
У шоферов есть золотое правило: никогда не быть пьяным при выходе на линию. Но есть и другое негласное правило: если стал на ремонт – чуть-чуть можно. Так произошло и на этот раз. Сообразили на троих. К обеду язык стал непослушным. Это заметил начальник автоколонны. «Вызывай всех ко мне в кабинет!», — скомандовал секретарше.
«Вы что же, вместо ремонта пьянку устроили?» — вышел из себя, глядя на представших перед ним шоферов. — «Да, нет, что Вы…» — «Напишите все объяснительные и принесите их ко мне в кабинет. Будем лишать премий», — сказал как отрезал. Один из шоферов принёс в кабинет вместо обычного листа бумаги кусок картона от ящика. «Ты зачем это принёс?», — спросил начальник. Взял картон. А на нём объяснительная. Начал читать: «Придя на работу, у меня жутко заболел зуб. Чтобы устранить боль, я взял в рот рюмочку водки и стал полоскать. Совершенно нечаянно я её проглотил. Я этого не хотел. Простите».
Все громко захохотали. И даже начальник.
День рождения Мусы
У нас в геофизической партии работал казах Муса. Он жил в ауле Старая Узень. У него подошёл день рождения. «Всю партию приглашаю», — говорит. Ну, что ж — придём. Всем интересно, как отмечают дни рождения у казахов. Пришли в назначенное время. «Все должны вымыть руки», — казашка лила из чайника воду. Только мыла не было. «Проходите в комнату», — сказали нам. Заходим. На полу, на стенах, на потолке — ковры. Ни столов, ни диванов. Люди сидят на коврах кружком, поджав под себя ноги. Но вот беда — я так ноги согнуть не могу. Умеешь-не умеешь, будь добр, садись — такая традиция. Ноги свело мои сразу, но как-то сижу. Ложек нет, вилок нет. Перед каждым пиала. В неё наливают водку. Ни огурцов, ни помидоров, ни компотов. В центре круга большой казан. В нём бешбармак. Выпили водки, поздравили именинника. И все полезли руками в казан. Жир и бульон текут по рукам до самого локтя. Удивительным образом казахи слизывают его. А мы-то так не умеем. У нас всё — на груди и брюках. Вы попробуйте достать губами до локтя! Никаких других блюд нет. Ни салатов, ни бутербродов. После бешбармака — чай, наливают в те же пиалы. У гостей развязались языки. Но о чём они говорили, мы не понимали. Мы всё думали о ногах, которые у нас затекли. Мы поблагодарили всех за гостеприимство, хозяину пожелали долгих лет жизни. Благо встать нам помогли.
Прыгающие макароны
В садах, недалеко от хутора, стоял советский танк. У него была повреждена только ходовая часть, с направляющих сошла гусеница. Всё остальное в хорошем состоянии, всё работало. Нам, пацанам, было жутко интересно прикоснуться к настоящей боевой машине. Ребята постарше даже постреляли из пулемёта, пока патроны не закончились. У танка поворачивалась башня, были снаряды для пушки. Старшие пацаны разобрали несколько снарядов: внутри гильз находился порох, который был похож на длинные макаронины. Если их поджигали, они при сгорании высоко прыгали.
Один паренёк принёс эти «макаронины» домой. Мать поставила на плиту чугун со щами. Дрова были сырыми и плохо горели. «А дай-ка я принесу несколько «макаронин» и подброшу в печь, дрова точно будут лучше гореть», — подумал мальчишка. Но русская смекалка сыграла роковую роль. Раздался взрыв. Вылетели стекла из окон. Печь была разрушена. Щи оказались на потолке. Наш герой-помощник чудом уцелел. С него ручьём стекали щи.
Богатырка
Забытый богом хуторок под названием Козиновский лежит в двух верстах от реки Дон. В этом хуторе мне выпало счастье родиться.
Вспоминается один эпизод моего детства. Морозным солнечным днём собралась гурьба ребят покататься на озере по ещё неокрепшему льду. Интересно, когда он трещит под ногами. Сколько визга и воплей раздавалось по всей округе!
«А давайте выстроимся шеренгой, возьмёмся за руки и одновременно пойдём по льду». Сказано-сделано. Выстроились. Пошли вперёд. Лед громко трещал, вставал волной впереди нас. Визг, крики. Я находился в середине. И вдруг… Лёд треснул. Все разбежались, а я оказался в полынье. Вокруг осколки льда, вода. Я барахтаюсь как котёнок. Мне не удаётся за что-нибудь уцепиться. Хорошо, что я не ушёл под лёд. На мне было много одежды, которая намокла и тянула меня на дно озера. Думал, что конец. Вдруг вижу, как мой друг Ванька лёг на лёд и подползает к полынье. Всё ближе и ближе. Я барахтаюсь в воде, он кричит: «Колян, давай руку!». Но когда я попытался дать руку, стал уходить на дно. Голова уже была под водой, лишь торчал острый верх богатырки (будёновки). И тут произошло чудо. Ванька намертво уцепился за этот острый конец и потянул меня из полыньи. Я всеми силами старался за что-нибудь зацепиться. Наконец, мне удалось уцепиться за кромку льда. Но сил у Ваньки не хватало. Он старался, но тщетно.
Тогда ещё двое ребят подползли и уцепились уже за Ваньку. И, наконец, я оказался на берегу. Друзья сняли с меня всё мокрое, и каждый из них дал что-то из своей одежды. Меня трясло. А в глазах друзей было столько радости – им удалось спасти друга Кольку! Ванька сказал: «Колян, хорошо, что у тебя богатырка была застёгнута». Если бы нет, то я вытащил бы только её».
Меня усадили в санки и отвезли к бабушке. Она всех ребят угостила мочёными яблоками.
Гармонь
Жили мы во Фролово очень бедно, время было тяжёлое – послевоенное. Мама работала в райисполкоме уборщицей, но должность её называлась красиво — «техничка». Техника же состояла из ведра, половой тряпки и швабры.
Своего жилья у нас не было. Мы снимали квартиры – развалюхи, которые нечем было топить. Бабушка и мама вязали платки, чтобы собрать денег и купить своё жильё. Через несколько лет деньги были собраны, и мы купили саманку с глиняным полом. Саманка была построена из глиняных блоков с соломой. Но это было уже своё гнездо.
У дяди Васи (мамин младший брат жил с нами) была гармонь. Он часто брал её и играл. Мама любила петь песни. Бабушка ей подпевала. «Вася, а сыграй-ка нам плясовую!», — просила она Васю. В пляс пускалась мама, потом бабушка, ну, а потом, конечно, я. Из окошек нашей саманки лились то грустные, то лирические, то лихие танцевальные мелодии. Саманка ходила ходуном. Я смотрел на гармонь и поражался: как какой-то деревянный ящик может издавать такие удивительные звуки.
Пришло время дяде служить в армии. Затихла наша саманка. Я не знаю, почему я ни разу не попросил дядю научить меня играть на гармони. Мне казалось, что гармонисты – это удивительные люди, не от мира сего. Но любопытство взяло верх: «А дай-ка я попробую играть!». У меня кроме «ры-ры-ры» ничего не выходило. Я был настырным и всё чаще брал гармонь. Моя музыка до чёртиков надоела бабуле. «Замолчи!» — закричала она и отобрала гармонь.
…Я обшарил всю саманку, коридор, сарай, гармони нигде не было. Молодой, ещё несостоявшийся гармонист был до слёз расстроен. Потом я заметил в углу в коридоре кучу тряпок. Решил посмотреть. Под тряпками увидел растянутые до предела меха гармони. Из неё получилась отличная квадратная ёмкость, куда бабушка, вы не поверите, сложила на хранение лук. Ни один человек в мире не мог бы додуматься кроме моей изобретательной бабушки. Я не мог сердиться на бабулю, ведь она спасала нас зимой, чтобы мы не замёрзли. Она была «шахтёром». Она брала лопату, мешок и ведро и шла на железную дорогу. Там паровозы очищали топки от сгоревшего угля, и среди отходов попадались ещё не сгоревшие угли. Эти минуты ждали толпы «шахтёров» со всего города Фролово. Они кучей бросались собирать горячий уголь. Происходили бесконечные ссоры, драки. Однажды бабушка пришла домой вся в крови. Ей лопатой рассекли нижнюю губу. После этого у бабушки стало три губы. Мне было очень жалко её.
Прошло время, и вернулся со службы мой дядя. Узнав историю с гармонью, он хохотал до слёз. Дядя пошёл работать шофёром. С первой получки он купил себе баян! Наша саманка опять стала музыкальной и ходила ходуном.
А на гармони я всё-таки играть научился. У отца моего друга была гармонь. Мы её поочерёдно терзали. Постепенно я научился играть «Барыню», «Яблочко», а потом и лиричные песни.
Отправить ответ