Как он относился к рабочим и чему учил своих дочерей
…Они приехали в наш край, чтобы преподать вчерашним земледельцам азы тяжёлой профессии. Буровой мастер Идрис Алтынбаев, бурильщик Зейнал Магомедов и помощник бурильщика Илья Дымов.
Интересно, что известный многим в нашем городе и за его пределами профессионал Зейнал Магомедов начинал свой трудовой путь чабаном, был неграмотным человеком. До 17 лет он пас овец вместе с отцом в Дагестане, а потом устроился рабочим на бакинские нефтепромыслы. Те, кто работал с ним, позже вспоминали, что молодого лезгина интересовало всё: для чего на буровую привозят глину и барит, почему при проходке надо по-разному нагружать инструмент, как на слух определить степень сработанности долота, находящегося на большой глубине. Со временем Зейнал Магомедов был назначен бурильщиком первой руки (должность, которая соответствует нынешнему руководителю буровой вахты). Во время войны попал в Саратовский геологоразведочный трест, был зачислен на должность бурильщика высшей квалификации. В Саратове специалистов такого уровня, как Магомедов, не было. «За открытие на Елшанском месторождении двух новых мощных газовых горизонтов премирован 1500 руб.», — значится в его трудовой книжке.
Макароны с салом
Эту книжку бережно хранит фроловчанка Зинаида Лемешкина – дочь уважаемого бурильщика. Как оказался он во Фролово? После войны в Саратов приехал земляк Зейнала Магомедова, он-то и уговорил его поехать в разрушенную Сталинградскую область помогать разведывать новые месторождения – мол, Сталинград в войну всех нас выручил, пора вернуть ему долг. Во Фролово как раз развернулись работы по добыче газа. В январе 1946 года Магомедов забурил на Сталинградской земле свою первую точку. И остался здесь жить и работать до конца своих дней. Встретил донскую казачку Катюшу, как всегда он называл свою жену (в девичестве – Гурову). Родила ему Катюша двойню – девчонок Зинаиду и Галину.
— Я похожа на отца, а Галя на маму, — рассказывает Зинаида Зейналовна. – Отца мы не видели неделями, а то и месяцами, он всегда работал. В отпуск он сходил всего один раз. Тогда мать уговорила его съездить в Ленинград. Там на базаре он купил у лётчика военное кожаное пальто (оно было у отца парадно-выходным, а так он всегда носил длинный буровой плащ и кирзовые сапоги), а в придачу к нему лётчик отдал кожаную планшетку. В этой планшетке отец всегда хранил свои документы, накладные на мыло, на рукавицы… Всё было сложено очень аккуратно. Он был очень аккуратным человеком. И даже длинные макароны, которые брал варить на буровую, сворачивал и ставил в сумку так, чтобы ни одна макаронина не сломалась.
Ещё брал сало. Отец его очень любил — жарил, засыпал луком, смешивал с макаронами и всех кормил на буровой. И даже когда вышел на пенсию, жарил на завтрак себе и нам сало с луком.
Дети в вёдрах
Одно из самых ранних моих воспоминаний — когда мы жили на квартире в хатёнке на Чёрной Поляне. Тогда мама тоже работала вместе с отцом на буровой. Нас часто приходилось оставлять одних. Помню, искусали нас с сестрой комары, и мы ревём, кричим в два голоса. Рабочий шёл мимо на буровую, услышал наш крик и зашёл. Посадил нас в вёдра и понёс через лес на буровую к отцу с матерью. Мы сидим в вёдрах и кричим, а вся бригада смеётся.
Отношение к рабочим
Знаю, что за ночь отец просыпался 3-4 раза. Пойдёт посмотрит, как станок работает, проверит всё. Один раз ему показалось, что буровая не так работает. А там рабочие заснули. Станок работает, а ребята спят. Он никому об этом не сказал, не выдал их, но взял хворостину и отпорол. У него было особенное отношение к рабочим. Он стремился их не только научить, но и воспитать. Знаю такой случай. Когда отцу дали осваивать алмазные буры, кто-то украл деталь с алмазом. Он вычислил молодого человека. Прижал его к стенке: «Куда бы ты дел этот алмаз? Да ты бы его никогда отсюда не вытащил, а жизнь свою загубил бы». Пожалел его, оставил работать. Этот человек стал хорошим специалистом, занял потом должность в другом городе. Приезжая к нам в гости, он говорил: «Если бы не Зейнал Иванович (отчество у папы было сложное, он его «перевёл» на русский), я бы никогда не стал человеком. «Пока он молодой, глупый, но ничего, потом поймёт…», — оправдывал он многих. Сколько было случаев разгильдяйства – получат зарплату, напьются, а утром на работу не выходят. Отец садился за руль и привозил их. Жалел рабочих, оберегал от всего, потому что понимал, какая у тех тяжёлая работа. Ведь зимой у бурильщиков за пазухой хлеб, привезённый к обеду, замерзал. «В конторе – учёные. Но они за счёт рабочих живут», — говорил он мне, когда я пришла мастером на завод бытовой химии после окончания института. «Как отнесёшься ты к рабочему человеку, так отнесётся он к работе», — учил.
К нему в бригаду стремились попасть, это было почётно. Многие вчерашние неопытные рабочие становились у него мастерами своего дела, бурили на своих точках, а некоторые даже уехали работать за границу.
Тайна
«Я о никакой другой профессии не мыслил», — говорил отец. Только мы, близкие, знали его секрет, который сейчас уже можно открыть. У отца на одной ноге не было пальцев – он сорвался с поезда (раньше, если поезд был переполнен, многие ехали на крыше вагона). Тогда он уже работал на буровой, а инвалиду туда путь закрыт. Отец порвал инвалидную книжку и поехал в Грозный, устроился там на работу, скрыв свой недостаток. И мало кто замечал, что он чуть-чуть прихрамывает.
Спасительный взрыв
Отец всегда очень переживал за технику безопасности, ведь на нём была огромная ответственность не только за станки, но и за жизни людей. Вот два ЧП из его практики. На Елшанском месторождении в Саратове был мощный выброс газа, и газ загорелся. Отец помчался в воинскую часть, привёз динамит, обложил возгорание и взорвал. Взрывной волной был потушен пожар. За это он был награждён и премирован (указано в трудовой). Малограмотный человек, но как работала у него голова! Уже здесь, во Фролово, на станке «Франкс» порвался трос. И никто не знал, как его «счалить» (соединить), а может, и боялись брать на себя такую ответственность. Трое суток – и днём, и ночью — отец сидел над этим тросом. Соединил. И этот трос проработал потом ещё много лет.
У него было много рационализаторских предложений. Отец был награждён Орденом Трудового Красного Знамени.
Конфетка
Я с теплотой вспоминаю все проявления отцовской любви и заботы к нам, дочерям, хотя в детстве мы видели его очень редко. Как он сажал нас обеих на колени, как за благодарственное письмо от школы купил нам килограмм «подушечек». «Я столько вкуснятины вам принёс», — говорил он с акцентом. Как-то меня положили с желтухой в больницу, пролежала месяц. Отец на буровой. И вдруг соседка по палате: «Зина, посмотри в окно!». Уже было совсем темно. Стоит за окном в своём буровом плаще отец, улыбается и показывает мне конфетку «Пилот» — синюю с белым самолётиком и красной звёздочкой.
Гостеприимство
Кто бы ни зашёл к нам в дом, он всех сразу усаживал за стол. «Сначала обогрей и накорми», — это его первое правило. Наверное, оно передалось ему генетически. Я была у него на родине в Дагестане, в селе. Зашла во двор: «Ой, какой индюк!». Он на самом деле был очень красивый и огромный. Тут же этот индюк был зарублен гостям к обеду, хотя он был единственным. Восхитилась шерстяным одеялом ручной работы, мне сразу же его упаковали в подарок. И не взять нельзя – обидятся. Я, конечно, больше ничем не восхищалась, но поняла навсегда – для меня нет национальностей, для меня есть люди!
Лариса Косьян.